С первого же дня для Айка был установлен строжайший режим питания. Кормили мы его шесть раз в день.

Если же он что-то не доедал, миска тут же убиралась. Однажды он отказался от еды, в надежде, что потом сможет вернуться к миске и доесть оставшееся. Но не тут-то было. Вернуться-то он вернулся, но миски на месте уже не было.

Он обнюхал чурбачок, на котором она стояла, походил вокруг, даже попытался разжалобить нас поскуливанием, но мы решили быть твердыми.

Через день или два Айк снова решил нас проверить. Убедившись, что из жалобного поскуливания ничего не получается, он стал съедать все, что ему дают.Утром, как правило, он ел творог с молоком, днем немного мясного фарша.

Каждый раз мы добавляли в пищу различную минеральную подкормку — глицерофосфат, фитин. В дневной рацион входили также фрукты, овощи. Все это должно было предотвратить возникновение рахита, укрепить суставы.

 Ранней весной свежих овощей нет, да и фрукты за зиму теряют витамины. Но все же Айк регулярно ел протертую морковку, мелко нарубленную капусту, тертое яблоко. Надо сказать, что у Айкушки, как мы его назвали ласкательно, аппетит был отменный. С неимоверной быстротой поедал он все, что находилось в миске.

Оставалось только вытереть ему мордочку, чтобы следы еды не попали на мебель, брюки или обои…Как-то во время одной из прогулок я потерял щенка. Только что был рядом — и нет. Я позвал его, но он почему-то не подбежал ко мне.

Обошел вокруг дома в надежде, что он сидит возле подъезда, но и там его не было. Заглянул во все канавки, под доски, сложенные возле дома, — нет. Я растерялся. Что же делать? Куда он мог деться? И тут я услышал какой-то подозрительный хруст, доносившийся из-за большого развесистого куста. За ним сидел Айк и преспокойно грыз головешку.— Что ж ты делаешь? Зову тебя, зову, а ты и ухом не ведешь? — проговорил я.

Он оторвался от приятного занятия, поднял мордочку. Глаза смотрели на меня так выразительно, будто говорили: «Неужели ты не видишь, что я занят важным делом?

Зачем же меня отрывать от него?»Но я отобрал у Айка головешку, сказав при этом: «Нельзя!» Дома отделил от этой головешки кусочек угля, измельчил палочку обыкновенного школьного мела и смесь положил в миску. Углем и мелом Айк мог лакомиться в любое время. Это было ему на пользу.Но случай с головешкой был только началом. Как-то после очередной прогулки Тамара с ужасом сообщила мне, что он ест… окурки.

Честно говоря, я не поверил. Ну, головешку — ладно, из-за недостатка в организме каких-то минеральных веществ. Землю, в худшем случае, селедочную голову или старую кость. Но окурки!В субботу, забрав с собой Айка, мы всей семьей отправились на прогулку в лес. В небольшую корзинку постелили старую пеленку, посадили туда щенка и так довезли его в троллейбусе до леса. В троллейбусе, как и положено безбилетному «зайцу», Айк вел себя тихо.

 Поскольку мы знали, что не вернемся из леса ко времени его кормления, то взяли миску и еду. Мы не хотели, чтобы он голодал, а тем более подбирал с земли съестное.На природу Айк выезжал впервые. Был разгар лета.

Между деревьями поднялась высокая сочная трава, в которой алели, синели, желтели, розовели, белели цветы. А сам лес был наполнен голосами птиц. Обстановка для щенка была, прямо сказать, необычная. Поэтому, когда, зайдя на дальнюю тропинку, мы спустили его на землю, он прижался к Тамариным ногам и стал скулить, просясь назад в корзинку.

Мы немедленно двинулись вперед по тропинке. Айк буквально путался под ногами и ни на шаг не отходил от нас.

Коричневые ушки-лопушки, как крылья, то вскидывались вверх, то падали вниз, когда он, отстав на несколько шагов, вдруг начинал нас догонять.Наконец мы вышли на небольшую полянку. На краю ее лежало дерево, и мы присели отдохнуть.

Вероятно, здесь еще совсем недавно кто-то был. В стороне валялись куски хлеба, бумага и… несколько окурков.Айк потянул носом. Потом огляделся и медленно побрел в сторону.— Смотри, — шепнула Тамара.

И действительно, в мгновение ока один из окурков был съеден. Затем другой. Третьего съесть он не успел. Я подбежал и взял щенка на руки.

Айкушка сладко облизнулся.— Ты так и курить начнешь. А ведь детям этими делами строго-настрого заниматься запрещено, — увещевал я Айка.Казалось, что он все понял. Но стоило мне опустить его на землю, как он вновь направился к окуркам.

Вечером я позвонил Жене и рассказал ему о случившемся. Каково же было мое удивление, когда я услышал:— Ну и на здоровье. Пусть ест. Значит, в организме чего-то не хватает. Он же не ест бумагу?— Нет.— Или доски.

Даже траву, вероятно, сейчас не ест.— Нет.— А вот увидите, повзрослеет и будет есть траву с огромным аппетитом. Но не всю, а только ту, которая ему необходима.

А что касается окурков, так пройдет немного времени, и он на них и внимания обращать не будет. Поверьте мне.

Мы поверили и вскоре убедились, что Женя был прав.