Вот тут и начинается охота, главнейшая в это время по лесам и садам. Деревенские птицеловы поставят точки на местах прилета, главным образом под дроздов, а городские по окрестным рощам начнут крыть чижей тайниками. Здесь, в городе, во время осеннего пролета птиц особенное движение замечается среди маленьких школьников. В иных местах они точно порох вспыхивают, лишь только заслышат позывы синиц и чижей. 

Все удовольствия: пускание змеев, бабки, вылазки на огороды за репой и морковью, - все бросается, начинается ловля синиц. Почти на каждом дворе поднимается западни, даже не одна, на дереве или просто на шесте, прилаженном где-нибудь к крыше сарая близ деревьев. Охота идет оживленная, страстная... Какого-нибудь Сеньку домой не дозовешься; он пить и есть отказывается... Но горе чижику и синице, попадающим в руки этих охотников. 

Чижику еще туда сюда, но синице невыносимо плохо приходится. Кормясь все лето исключительно насекомыми и их личинками и осенью находя их для себя в достаточном количестве, синица, попав к сказанному птицелову, сразу лишается необходимого корма.
К счастью еще синицы, что она не особенно ценится любителями птиц, меньше ловится и меньше ее остается в клетках. В то время, когда чижика видим установившеюся народной птицей, синицу встречаем только у охотника, в строгом смысле слова. 

Частью это потому, что синица не так доверчива, как другие птицы, воровата, попадается только в западок, а сетью не ловится*), и потому, что синица не поет, т.е. не имеет одной сложной песни, как у зерноядных, а "кричит", что называется, отдельными штуками (котор. ценятся только охотником). К тому же на. корм и вообще в клетке синица более требовательна, чем зерноядные, и при недостаточном уходе долго не живет. Посмотрим, какое значение имеет синица у охотников и как ловится она при другой обстановке.

Осенью, как мы сказали, во время пролета, где-нибудь в отдаленной от центра тихой местности, где есть большие сады, особенно близ воды,—можно устроить занимательную, интересную охоту,—интересную потому, что в таких садах можно отлично наблюдать пролет птиц. В блаженном прошлом я с увлечением отдавался этому удовольствию, живя именно в такой местности, покрытой садами, с липовыми аллеями, большими, величавыми березами и мелкими зарослями.

Наш сад, где я устраивал свои охоты, был расположен между двумя другими садами и представлял собою замечательное птичье место. Я встречал там не только всех птиц, держащихся в садах, но также лесных птиц, которые в. садах не бывают. Весною, во время пролета, я видел там, у себя на дворе, дикого голубя, вяхиря, сидевшего на вершине большого белого тополя, ветви которого касались моего окна; голубь, видимо, был утомлен, сидел с приподнятыми перьями. И в моем палисаднике, около кустов сирени, на клумбе, покрытой прошлогодними листьями, мне привелось наблюдать дупеля, что-то усердно выдергивающего клювом из земли. В средине лета в нашем саду я неоднократно любовался иволгой, с выводком перелетавшей по вершинам лип. Она кормилась тут, навещая меня из березовой рощи в версте расстояния. 

Осенью, когда поспевали рябина, а там ее было очень много, наш сад посещали дрозды и держались в нем несколько дней. Из этого легко себе представить, до чего тихи были наши сады и как обильны были населены

 Это объясняется тем, что синица хотя и держится обществами, стайками, но не скучивается, как зерноядные, вниз редко сходит. Кормится в одиночку, непрерывно перелетая одна за другой. Найденный корм она хватает, как бы ворует, и тотчас перемещается. Всякое найденное насекомое она .зажимает в лапки и рвет частями; всякое зернышко, закрытое шелухой, которое зерноядные так удобно шелушат, тут же, где найдут, — синица раздробляет клювом.

Там можно было нести охоту двумя способами: садовую, в малых размерах, и лесную, устраивая большие точки под тайник. Я не могу сказать, чтобы я был таким завзятым птицеловом. Нет, главнейшею целью моих охот была не ловля, а наблюдение птиц, если могу так назвать мои подсматривания из шалаша за тем, что вокруг делалось в саду. Для этого я устраивал всевозможные точки, на которых конечно и ловил, но не каждую птицу, а лишь представляющую что-нибудь по охоте. Крыть весною лучком пеночку с голоса, сманивая помощью свистка на подвязную, или также черноголовку, малиновку; крыл тайником, под березой чижей стаями, чтобы выбрать одного, двух, по охоте, ловил также синиц западками.


Шалашик для птицелова в саду для наблюдения птиц во время пролета.

Для этой излюбленной птички я делал точок из древесного хвороста, который заранее собирап, и прятал, и из больших семянных трав: репейника, чертополоха и т. п., располагая его на видном месте, под небольшим деревом, наприм. рябиной, заваливая ее кругом хворостом, несколько выше полдерева. Делается это аккуратно, чтобы точок выглядел как-будто крепкая заросль, для чего весь точок обносится большими сучьями, как бы деревцами. Тычины репейника и проч. ставятся повиднее. Кроме того, некоторые выдающиеся сучья, на которые птица, посещающая точок, присаживается, я наживлял тараканами собственно для синиц. Такой точек я устраивал с половины августа, а ловить начинал с 8-го сентября. До начала охоты я выходил в сад каждое утро, не позднее 7 ч., со свистком во рту, осторожно осматривал деревья, прислушивался, спрятавшись в шалаш, сделанный также из хвороста, шагах в 10-ти от точка, производи. мои наблюдения. Сколько радости, сколько удовольствия испытано в этом шалаше!..

 Эти сады — остатки когда-то сплошной рощи в этой местности. Уцелевшие небольшие участки с липами, стоящими в лесном беспорядке, но сие время свидетельствует о том прошлом.

Осенний садовой точек.

Сидишь, бывало, и положительно земли под собою не слышишь... трясешься весь от волнения, когда кругом,—и поверху деревьев, и но кустарнику, даже на шалаше, над головою,—отзываются на свисток сотни голосов: пиньканье зябликов, чоканье дроздов, нежные позывы пеночек, ольшанок, цыканье корольков, поползней и разные другие голоса, покрываемые звонкими позывами синиц. Теряешься, не знаешь, куда смотреть... Вот галки вертятся на тополе, перекликаясь с заводной: це-ге-ге... красивые, хольные, светло-пепельные, а на головах точно шапочки надеты из черного бархата. Вот желтолобики, корольки шныряют по кустарнику... Значит, есть и синички маленькие, думаешь себе. Поманишь в свисток и издали слышишь, в другом саду: ци-тё-ти... тё-ти! А там, на липах, на освещенных солнцем вершинах, стайками присаживаются, одни сменяя других: зяблики, реполовы и разные отлетные пташки; перекликаются между собою, как будто о чем-то говорят, отряхиваются, оправляют перья и снова снимаются в путь... 

Вот стайка чижей с криком пронеслась над деревьями. Вон, по голубому небу, высоко летят большою стаей какие-то птицы... Это скворцы торопятся туда, на юг, к незамерзающим, поросшим камышами рекам. Смотришь на них, провожаешь глазами и думаешь: эх, улетел бы и я с вами... Но это желание тут же исчезает, когда переведешь глаза на точок. О, сколько там птиц бывало... Синицы всех пород,, какие здесь летят: большие, маленькие, разных типов гайки, гренадеры, красивые лазоревки, желтые с голубыми головками, и белая сибирская синичка, как бабочка, мелькает между сучьями!... И все это свистит и звенит различными позывами и песнями. Вот где-то большая побережником кричит... Ах, хорошо!... А тут "заводная" ей "перебором" отчеканивает... Голубушка, — шепчешь ей, — постарайся, позови! Чу, как звенит, молоточками!... Вот куликом, куликом закричала!.. Как "светло" и длинно... четыре, пять, шесть, — считаешь. Девять! Вот так синичка!.. Кричи, мани ее! — просишь "заводную". Вот так, дятлом, оборви ее хорошенько... Вот она, тут на рябине! Эх, кабы попала!.. Слетела вниз!... На западке, распустила крылья и головой поводит, дерется с "заводной". Но западки схлопнуты: в одном, кажется, гайка, в другом зорянка бьется... Экая досада! Ну, да ничего... теперь не уйдет - рассуждаешь: в хворосте есть западки. А должно быть бывалая, все удивляется: подскочит к западку: пинь-таррр... и прочь. Ну, да ладно,—думаешь себе, — знаем ваши повадки-то... Увидала таракашка в западке: вверх ногами на булавочке дергается,—свистит на радостях, а не идет, бывалая... Ишь, хитрая: ухватилась лапкой за верхний перевод западка, ловко перекинулась вниз головой, минуя палочку, что заряжает западок, сорвала таракашка, вывернулась опять на западок и тут же скушала. Вот так птичка!.. Досада, бывало, берет, а делать нечего, потому синичка, а не то что какая-нибудь ольшанка. Лишь бы не ушла, думаешь; за другим полезет - попадет... Вот так и есть, увлеклась, шельма, таракашками. Хлоп! И даже вскрикнула с испуга: фю-ить! Но тотчас сообразила и начала ломать дверку, чтобы вырваться. Нет, погоди маленько...

Так бывало, просидишь в шалаше все утро, то гайки идут днями, то маленькие, то большие. А как пролетят все, вылезешь, снимешь снасти, вынешь пойманных в садочек. Которую слышал, заметишь, отгрызешь перышко в хвосте, завяжешь все в тряпку и пойдешь домой, ничего больше не желая.
Попавших летних птиц: зорянок, пеночек и некоторых других, которые пролетом держатся по кустарникам и, не находя корма, лезут в западку, — я выпускал, держась. старого наказа: всякую птицу бери вовремя, т.е. правильно, по охоте. Корольков тоже выпускал, потому, что эта птица "любительская" и, надобно заметить, очень интересная, если держать несколько штук в одной большой клетке или вольерке. Попапавших волчков всегда оставлял за их превосходную песню, единственную у этой птицы, прекрасную, "светлую", "волчковую дудку", которую, в прошлом, даже соловей удостоил взять для пополнения своего столь богатого репертуара.

Но продолжаем о синицах. Еще больше удовольствия доставляло мне (хотя не мало и беспокойства) содержание пойманных птиц. Требовалось немедленно дать клетки, место и корм., так, чтобы всякая с первого дня неволи не заскучала, не запушилась.

Всех пойманных синиц, маленьких, гаек и больших, я рассаживал в небольшие, простой работы, деревянные клетки на дугах и помещал всех на потолке в одной комнате, эатеняя клетки так, чтобы птицы менее пугались и не бились бы на свет, в окно.
Первая дача корма наловленным предлагалась в очень малых порциях, но за то лучшего корма: маленьким синичкам и гайкам обварной соловьиный корм, с прибавлением варенего драного семени. Большим, кроме того, по два живых таракана каждой.

Разместив клетки, я оставлял моих новых друзей одних, предоставляя им осмотреться, при чем тщательно охранял их от какого-либо внезапного шума, особенно от появления в комнате кошки или собаки.
После полудня нужно было осмотреть птиц, узнать, как они себя держат, т.е. осваиваются ли с клеткой н берут ли корм. Если он, видимо, тронут, это благополучно, а если нет - птичка внушает опасение. В таких случаях я снимал клетку и ставил ее на свет, прикрывая со стороны комнаты редкой холстиной, чтобы птица меня не видала, а я бы мог ее видеть.

Когда намечалось, что птица начинает "дуться", т.е. пушиться и слабеть в движениях, я тотчас выпускал ее на волю.

Это печальное обстоятельство нередко наблюдалось на маленьких синичках, и оно является, как мы догадываемся, следствием сильного испуга птицы при ловле ее. Вообще же синица, особенно большая, отлично ориентируется в клетке, быстро осваивается с окружающим. Она бьется больше потому, что клетка бывает не приноровлена к ней, или ей место не нравится, где помещается клетка. Все это хороший охотник должен видеть и помнить, что и не трудно, наблюдая такую умную птицу, как большая синица. Если про какую-нибудь птицу рассказывают, что она "только не говорит", то про большую синицу прямо можно сказать, что она говорит, своим языком, определенными на каждый случай позывами, выражающими ее впечатления, т. ч. нередко, не видя птицы, можно безошибочно сказать, что она ощущает, произнося тот или другой позыв. Она никогда не молчит, как другие птицы, за исключением времени, когда она "в распадках", в линьке. Тогда, случается, она сидит па жердочке молча. В остальное время она непрерывно в движении и неумолчно прокрикивают позывами или песнями. На посторонний слух ее позывы просто щелкотня, не имеющая значения, а на самом деле это слова, как мы сказали, выражающие то или другое ощущение. Для примера возьмем два слова из синичьего лексикона: "пинь-таррр"... и "фю-ить-таррр"... или <цеть-таррр..." Первое, когда произносится спокойно, постоянно выражает удивление, второе — небольшой испуг и удивление и т. д. Всякое ощущение синица выражает криком. Но, надобно заметить, что эти крики неодинаковы и весьма часто у каждой синицы свои. Одна, напр., кушать просить, тихо повторяя: цфи-цфи-цфи-цфи!... и при этом следит своими бойкими глазами за охотником; другая при тех же приемах кричит позывом клеста. Мы могли бы привести и дальнейшие толкования синичьей диалектики, по это нас вовлекло бы, нам кажется, в излишние подробности, а потому вернемся снова к точку, так как мы не все еще сказали о пролете синицы.
Вышеописанный обильный пролет птицы обыкновенно бывает не продолжителен - два-три дня, а далее птица летит постепенно все в меньшем количестве.

Нам кажется, что осенний пролет птицы состоит в зависимости от погоды.
Мы замечаем, что если с августа пролет начинается своевременно и без особой видимой тревоги, то и осень идет ровно, пасмурными или ясными днями без резких изменений в воздухе; но лишь только птицы затревожатся, вдруг, без видимой причины, в хорошую погоду станут собираться с криками и хлынут стаями по лесам и садам—так и знай, что впереди есть что-нибудь опасное: или внезапный мороз, или продолжительные дожди с ветром, гололедицей и преждевременным снегом. Тут, конечно, не только певчие, но н черные птицы, грачи и галки, убираются куда-нибудь подальше.... Случается однакоже, что, при наступлении морозов или дождей, при холодном ветре, где-нибудь в большом заросшем саду, неожиданно встречаешь массу синиц и чижей. Это показывает, что впереди погода не угрожает опасностью, птица не боится безкормицы, а лишь ютится от непогоды "на местах".В противном случае вышесказанные кочевые птицы также перелетают поспешно, как и отлетные.

В хорошую, ровную осень большая синица держится здесь по садам продолжительно, летает обыкновенно стайками, которые, однакоже, постепенно уменьшаются, кормится по деревьям и кустарникам, отыскивая спрятавшихся насекомых, которых тщательно отыскивает также по стенам строений, заглядывая в каждую щель, и, кроме того, по зарослям ищет различные семенные растения, репейник и т. п. Ночует в дуплах или больших кустарниках, наприм. сирени, усаживаясь каждая отдельно. Зимою, когда нет больших морозов, синица, находя себе скудный корм, а главное—место, где можно приютиться на ночь, в дупле, или под крышей сарая, садовой беседки и т. п.,—не покидает наших садов и даже бульваров. В снежную зиму, когда всякая мелкая птица с большим трудом добывает себе корм, синица встречается по дворам около сараев, где кормится домашняя птица, и даже спускается к чашке дворной собаки.

С марта месяца синица переселяется из городских садов в загородные местности на гнездовье, но местами остается и здесь. Веселый и храбрый самчик скоро находит себе подругу жизни, "понимается", и парочка начинает отыскивать уютное местечко для гнезда. Выбор места у синицы очень различен: в дуплах деревьев, в изгородях, отверстиях старых стен, в столбах заборов, где от ветхости сверху образуются углубления. 

Предусматривая такое горькое положение птицы в снежную зиму, я у себя в саду устраивал зимний точок, — расчищал от снега арш. 6 квадр., густо обсаживал его с З-х сторон всевозможными семенными травами (которые собирал с осени), репейником, чертополохом, лебедой и т. п., а середину посыпал песком. На крепких тычинах сказанной травы укреплял чашки, сделанные из шишек репейника, в которые насыпал смесь из разн. семян. Такой точок птицы посещают охотно, если он наблюдается правильно и охраняется от посещения кошек и собак. На случай мороза и ветра я ставил в удобных местах, по стенам надворных построек (ноль крышею), выходящих в сад, маленькие деревянные ящики с круглым входным отверстием с одной стороны.
дупла. Высота расположения гнезда от земли также не одинакова, ниже или выше человеческого роста. 

Материалом для гнезда берется тонкая сухая трава, стебельки и тонкие корешки; постройка довольно простая.

Внутри гнездо выстилается шерстью животных, волосами и перьями. В конце апреля и в начале мая, — неровна весна, — самка кладет от 8 до 14-ти белых глянцевитых яичек, покрытых красно-ржавыми точками. Высиживают попеременно самка н самец в продолжение двух недель. Мы замечали, что в городских садах синиц располагает гнездо более скрыто, нежели в загородных, малолюдных местностях, где оно встречается почти открыто. Тем не менее, однако, оно тщательно охраняется птицею, скрывается, так что отыскивать по голосу птицы бывает затруднительно.

Нам привелось раз около десяти верст пройти в лесной местности за синицей, с намерением проследить гнездо и взять выводок вместе со старыми, и хлопоты не увенчались успехом. Умная птица, перелетая в разных направлениях по деревьям кустарникам и звеня своими превосходными песнями, так ловко отвела охотника от гнезда, что далее и идти было некуда, — она спустилась на болото, а гнездо оказалось далеко в стороне. В середине лета, т.е. во второй половине июня и начале июля, синица приступает ко второй кладке, до 8 яиц. Ко времени выхода молодым, первый выводок отбивается от старых и живет более или менее самостоятельно. С августа выводки собираются стайками, постепенно увеличивающимися, и с сентября синица вылетает из мест гнездования, появляясь всюду в городских садах.

Ведя таким образом два больших выводка, большая синица представляется довольно многочисленной птицей, и мы легко можем себе представить, какую громадную пользу приносить птица, истребляя массу насекомых, вредящих лесам и садам. Водится она по всей Европе, распространяясь далеко на Север, и Средней Азии. Отличительные признаки большой синицы едва ли кому не известны: голова и горло черные, с металлическим отливом, щеки ярко белые, подхваченные снизу узкой черной полосочкой от горла к черному затылку. Низ желтый (у старых ярче, у молодых бледнее), с черной лентой, идущей по средине от горла по груди и брюшку до подхвостья, где представляет пятно, покрывающее самый зад. Желтый низ постепенно сходит в белое подхвостье. На затылке от черных перьев светло-желтоватое пятнышко, переходящее в оливково-зеленую спинку. Маховыя перья пепельно-голубоватые, такие же и перья хвоста — крайние с белой наружной каймою или до половины белые. Клюв черный, ноги свинцового цвета, сильно развиты в пальцах.. Молодые в гнездовом пере, говоря вообще, грязновато-желто-зеленые. Самка до некоторой степени потусклее самца и лента у нее короче, зад серый; притом она поменьше самца.

Посмотрим, как живет большая синица у охотника и какое значение имеет в отношении песни. Мы проследим ее с первого дня неволи, с первого дня ее жизни в клетке. Как мы выше заметили, синица, как только попала в клетку, тотчас начинает пробовать трости, ломать их клювом, чтобы уйти; нередко это ей и удается при недосмотре охотника. Но если клетка достаточно прочна и поместительна и вообще со стороны охотника все предусмотрено, чтобы скорее птица приручилась, она заметно меньше беспокоится и в течение недели времени начинает привыкать к клетке, приноравливается прыгать, как ей покажется удобным: сверху вниз, прямо или из угла угол, или с жердочки через голову и снова вверх ногами в потолок клетки: способность у нее к этим упражнениям замечательная, и только ей, синице, и свойственная: никакая другая птица из наших певчих не обладает такой характерной подвижностью. Первые дни неволи синица скупа па песню: все только удивляется, боится. по вскоре затем, особенно, если погода установится, настанут ясные, морозные деньки, синица начинает "играть". Сначала кричит позывами, кличет и изредка лишь "обозначает песни", а спустя еще неделю, если правильно соблюдена, начинает между позывами "прокрикивать песни". Чем ближе к весне, тем больше птица "прибавляет песню" и с марта месяца кричит в "маху". Когда синица бывает довольна, она начинает скрипеть "побаловкой", на слух напоминающей народную плясовую песню.

В отношении песни мы разделяем синиц на два сорта: многопесенных и малопесенных; первая, конечно, приятнее, но только редкая из них кричит хорошими песнями, обыкновенно в копировке слышится воробей или что-нибудь подобное, в песнях неизбежная "побранка", которая ни в каком случае не допускается по охоте. Из синиц малопесенных, три-четыре песни с одной основной, иногда попадается без "побранки", т.е. не то, чтобы ее со-всем не было, но она бывает изменена, так что выходить и "побранка" в нет. Такую синицу, если она имеет хотя одну хорошую песню, наприм. "куликь", и кричит ее по охоте "светло", - положительно надо держать, так как нмеющиеся "помарки" птица со временем откидывает или изменяет к лучшему. У меня была такая синица.

Но, повторяем, такие синицы попадают редко. В виду этого охотники по синицам, принимая во внимание большую способность птицы перенимать, берут молодых синиц до вылета их из гнезда и сами обучают их песням на губовых свистах. К сожалению, теперь это вывелось, охота упала, а прежде она велась у нас на славу. По сие время живут еще в сердцах оставшихся свидетелей имена знаменитых учителей, каковы Ушаткин, Сирота, Курынин, Разумов, Калган. Это были простые люди, крестьяне подмосковных сел и деревень, но были с искрою Божией и пониманием искусства, правда, самобытного, но тем не менее замечательного. Из рук этих охотников-учителей выходили птицы с такими чудными, необыкновенными песнями, как "альмант", "полукурант", "катеринка", "кто велит", "я сирота".

Несколько лет тому назад мне неожиданно привелось иметь такую синичку с тремя вышесказанными песнями, от одного моего старого приятеля-охотника на память. И лучше бы он мне ее не давал —так много она мне принесла радости и так много горя... Она улетела, и как-то странно, как будто намеренно хотела огорчить меня за то, что погонял ее по клетке гусиным пером, чтобы не баловалась.
Это было весною, снег уже сошел, с неделю как ездили на колесах, и по садам лишь кое-где лежали небольшие белые пласты. Погода стояла ясная, тихая, с легкими морозцами по ночам и с утренниками градусов до трех. Вешняя птица вся была в сборе. В воздухе звенели жаворонки, по садам пинькали зяблики, пели скворцы на скворешниках и уже слышалась песенка горихвостки, этой первой летней птички. Я у себя в комнате выставил окно и, бывало, каждое утро, лишь только на востоке краем покажется красное солнце, отворишь половинку рамы и долго прислушиваешься к отрадным веселым песенкам пернатых друзей. Вот таким образом в одно, действительно, прекрасное утро отворил окно и слышу, жаворонок где-то чудно поет: рассыплет этак ласточкой и встанет на одних свистах... Всматриваюсь вверх н вижу его — по голубому небу мушкою летит через наш дом. Я выскочил на двор, чтобы подольше послушать и задержался там не более пяти минут и когда вернулся в комнату, смотрю — синицы нет. Она отперла дверку, чего никогда не замечалось, — до того она была приручена и спокойна,—и улетела неизвестно куда. Сколько я ни бегал по окрестным садам, надеясь услышать ее, нет, как будто сгинула. Сказывал тогда один знакомый ловец, проезжавший из деревни на рынок, что слышал в трех верстах от заставы в дачном саду, кричала синица необычайно, на манер овсянки колокольчиком. Ходил и туда, кругом весь сад обошел, манил, думая не отзовется ли, по ничего такого не слыхал, кроме диких птиц. Так и пропала. А что была за птица... По сие время вспомнить ее по могу хладнокровно... Как сейчас вижу ее перед собою: в чинаровой клетке, стройная, подбористая, хольная, красивая, светло-серая, с широкой черной лентой, и ласковая, слова понимает. Скажешь, бывало: "птичка, спой песенку хорошенько, гостинца дам" — и покажешь из рук таракашка, а она уже знает это, прыгает по клетке, балуется и покрикивает этак легонько в три-четыре удара, потом вскочит на среднюю жердочку и как шаркнет куликом, слов пятнадцать, так и обожжет тебя всего... Охотник поймет, как тяжело потерять такую птицу, и пусть не посмеется надо мною, если я здесь в последний раз воскликну к этой синичке: "Я ли не болел по тебе душою, я ли не берег тебя, как детище любимое, как свой глаз!... И что же!?. Ох, синичка, синичка!"...

По охоте клетка для большой синицы полагается 3-верш-ковая (по длине), проволочная в деревянном станке или металлическая, соразмерной длине вышины. Наиболее подходящими для большой синицы нам кажутся недавно появившиеся в продаже так наз. венские клетки, из луженой проволоки, очень красивые, по требующие некоторого применения, - им недостает глубокого цинкового (вместо мелкого жестяного) поддона и выдвижной (вместо непригодной подвесной) кормушки на два отделения.
Корм для синицы - общий для насекомоядных птиц: обваренные муравьиные яйца с мурашкой, с прибавлением вареного драного семени, очень немного. Которое слегка замешивается в кормушке в общий корм. Кроме того бол. синице полагаются тараканы (прусаки или мелк. черные) до 5 шт. в день. За неимением этого можно давать мучн. черней и, изредка, маленьким кусочком свежего говяжьего сала, которое бол. синица охотно кушает.

Главнейшее условие - не заваливать птицу кормом, держать так, чтобы она ко времени дачи корма была впроголодь. Клетку следует помещать не там, где охотник желает, а где удобно для птицы. В противном случае птица, нередко, беспокоится и не ест. 

 Хотите начать заниматься бизнесом? Тогда вам нужен аудит. Заказать анализ рынка у профессионалов вы всегда сможете по адресу - https://research-center.ru