Вопрос содержания птиц в неволе (дома или в уголках жи¬вой природы школы) вызывал и вызывает большие разногласия. Некоторые считают, что лишение птиц свободы противоречит за¬дачам охраны, защиты и использования их для борьбы с вредите¬лями лесов, садов и полей.
Skype что это такое http://skype-all-russia.ru/page/what-is-skype skype что это такое.
На следующую ночь, после того, как свадебный пир кончился, все гости разошлись по домам и в комнатах стало тихо, - соловей начал было петь, прокричал несколько раз «приемом» и «прошел бы и песнями», но ночевавшая в той комнате сваха, умостившаяся на сундуке под самой клеткой, не допускала такого беспокойства и всякий раз, лишь только соловей начинал приемом, пугала его, ударяя чулками по клетке. Охотник неоднократно вскакивал с постели и подкрадывался на пальчиках слушать, но сваха и ему воспрещала: «где это видано,- ворчала она,- чтобы в таком разе оставлять молодую одну… Не изволь, не изволь»… И когда охотник удалялся, а соловей снова начинал петь, - она снова пугала его, чтобы он молчал, и при этом не заметила, как вышибла в клетке две трости. Напуганный соловей выскочил из клетки, ткнулся на свет к окну и вылетел в отворенную форточку. Это произошло так быстро, что ни охотник, ни сваха ничего не заметили. Сваха спокойно спала, а охотник, уверенный, что соловей пройдет песнями, несколько раз вставал, прислушивался, легонько фикал соловью, но, ничего не дождавшись, снова уходил в спальню», полагая, что птица строга. Только под утро, когда стало светать, он заметил, что клетка поломана, подставил стул и когда увидал, что соловья в клетке нет, закричал в отчаянии, схватясь за голову руками, и упал со стула… Переполох произошел ужасный: все вскочили с постелей, - молодая, сваха, кухарка,- и в испуге не знали, что делать: бегали по комнатам, кричали, суетились около охотника, спрашивали: Что с тобой? Что случилось? Но он всех в неистовстве гнал от себя прочь. С трудом поднявшись с пола, он плакал, рвал на себе волосы и, страшно негодуя на сваху, кричал: «Ты, ты, злодейка украла его! Говори, говори, злодейка, где он? Разорили! Убили!»...
Сбежавшиеся на шум соседи, столпясь в передней, тоже не понимали, в чем дело, и решили, что молодой испорчен. Объяснилось только тогда, когда охотник, в порыве гнева, запер сваху в чулан, чтобы она не ушла, а сам побежал в полицию заявить о краже соловья. Но все хлопоты его, все поиски были напрасны, соловей улетел. Кончилось тем, что охотник махнул рукой на все, запил горькую… потерял карьеру и дойдя до бедственного положения, погиб.
Относительно песен курского соловья вообще мы можем добавить, что курская птица по охоте была высокого достоинства… она именно заставляла охотника и плакать, и восторгаться, доводила его до верха счастья и наоборот. За отдаленностью времени, теперь трудно переименовать здесь все те песни, которыми кричал курский соловей, но безошибочно можно сказать, что характерные, основные песни птицы были дроби. В общем песен было много и были очень красивые: из дробей замечательна «зеленухой» (пес. лесной канарейки). Затем: «тревога» (в роде барабана), «желна», «дудки»,- отмечается «трелевая»; «стукотни», «свист», т. наз. «смирновский», «клыканье», «кукушкин перелет».
В 30-х годах, когда курская птица несколько стала сдавать, сюда были привезены черниговские соловьи и, кроме них, польские и Бердичевские. Первые, с реки Слопы, кричали всеми дудками: «польской», «лешевой», водопойной и «лягушачьей»; кроме того кричали «журавликом» (подобно «курлы»). Польские отличались своею типичною песней_ «трелевой дудкой, с обычного приема «кваканья»*) кричали и другими дудками и дробями, также стукотнями,- выдавались «овсяночная». Бердичевские прекрасно кричали дробями. Относительно польского соловья надобно заметить, что это совсем особенный сорт соловья; его «ход» и самые песни резко отличаются от всех других, и так и называются польскими песнями: « польская светлая дудка», « с лягушки», «польский подъемный свист», «катушка», «перебивная стукотня», «гремушка», даже «мелоча» и «помарки» у него характерны, хотя при этом он и кричит общими с другими песнями.
Черниговские и Бердичевские соловьи были предшественниками так называемых «свистовских соловьев», привезенных сюда, насколько припоминается, в 1852 году (когда
*)Трелевая дудка, собственно «польская» дудка, только значительно светлее и кричится вверх. Песня очень хорошая и, надобно сказать, редкая, в правильном ее исполнении
курские уже значительно стихли). Этот новый сорт своею, говоря вообще, свистовой песней (в минорном тоне) сразу выделился и вошел в славу, все охотники заговорили о свистовом соловье, о его потяжистых, нежных приемах и свистах, и наперерыв покупали птицу по большим ценам. К характеристике свистового соловья, между прочим, надобно отнести «планистость» птицы. Свистовый соловей, за исключением выдающихся певцов в прежнем сорте, можно сказать, не был многопесен: он кричал до 12 песен, но в отношении постановки их был замечательно «планист» и «верен»*), кроме того был мало мелочист (попадались птицы почти совсем без мелочей) и был очень «приемист», даже простые, рядовые птицы большие песни кричали с приема.
Прежние свистовые соловьи полны были дудками и свистами (от них и получили название). Свисты различались: «смирновский» (ив! ив! ив!) «визговой» (вив! вив! вив! или, изменившийся потом, вев!) и третий свист: ви-ви-ви-ви! Дудки были: «водопойная», светлая дудка, «балана», свистовая дудка (подобно: го-го-го… вверх), «польская», «трелевая», и еще светлее, так называемая «серебристая трелевая» (подходящая к свистку городового), дальше «волочковая» и «голубковая» дудки (воркованье горлицы), Кроме того, кричали дробями на три манера: «резвая» мелкая дробь вверх, «стуковая», в роде стукотни, «россыпь» пожиже и короче «резвой», юлиная песня или «червякова» (есть такая птица – «червячек» называется) Также стукотнями, из коих отмечается «дятловая» вверх (как и «резвая» дробь, принадлежащая исключительно свистовому соловью), затем «воронова» (когда два ворона между собой переговариваются) и «юлиная». Кроме того кричали «клыканьем», «желновыми»( крик зеленого дятла), куликами, «светлый кулик», и «ястребковыми». Таковы, в общем очерке, были прежние свистовые соловьи. Позднее они изменились; был привезен новы сорт свистовых, так называемых «алигаторы». Название крайне несообразное, но тем не менее было принято охотниками. Аллигаторы в отношении песни, вообще говоря, были полнее против прямых свистовых, хотя были мелочисты, отлично кричали «водопойной» и «червячной» россыпью (называли дудкой). Но этот сорт держался непродолжительное время, прямые свистовые соловьи долго оставались преобладающими в охоте. В 70-х годах мы застали их с новой песней – «сеялка» - в роде «дятловой», но представляется, как если горох насыпать в решето и качать. Свистами они уже не кричали, как равно и дудки сократили, вызвонились только дробями, «резвую» кричали «в оборот». В общем, репертуар был такой: «фидет», несколько раз нежно и «вяло» или «синичкой»: ци-пинь, ци-пинь, также несколько раз, стукотни дятловые и юлиные дудки «водопойная» и «лешева», всегда с гайки, «светлый кулик», «ястребковые». Прибавляя к этому приемы и до пяти песен их мелочей, получим близкое описание песни свистового соловья позднейшего времени, конца семидесятых и начала восьмидесятых годов.
В семидесятых годах, а именно, насколько помнится, в 1872г., соперником свистовому соловью был привезен новый сорт так называемого «графского» соловья, наделавшего не мало шума между охотниками своим особенным, отличным от других планом и песнями, их коих отмечаются стукотни и дудки; дробями эти соловьи почти не кричали, но дудками: «стешева» на два манера и стукотнями, коими были очень полны, гремели, не имея соперников. Кроме того, кричали «кукушкиным перелетом» и клыканьем. В общем, песня была покороче свистового и исполнялась сильнее. Нельзя не заметить о мелочах, которыми птица нередко смущала охотника, хотя, может быть, это не суть важно, но все-таки… Лучшая птица «графского сорта»**), за все время как он держался в охоте (а время его не было продолжительно: с 80-х гг. графский соловей уже стих), была в 1874 г. у
*)Охотники говорили, что свистовый соловей есть «коренная» птица, т.е. до такой степени установившаяся в своем сорте. В настоящее время это основательно может быть отнесено к польскому соловью, до сего времени удерживающему свою характерную песню.
**) Название «графский» соловей дано охотникам от владельца леса, где держалась птица и где была ловлена, в имении графа Олизара, Волынской губернии, как сообщено это самим ловцом Н.П. Буровым.
известного в то время охотник К. И. Смежевскаго; она была поставлена на публику в трактире «Прага» у Аратских ворот, и массу охотников собирала около себя своим выдающимся пением, стукотнями и дудками. И надобно было слушать, как исполняла птица эти песни… В жар и озноб бросало охотников, слушавших ее дудки и стукотни!...
К сожалению, «графский» соловей не был многочислен, как свистовой; он был найден и привезен сюда выше упомянутом ловцом П. П. Буровым, который только один и привозил, к чести его нежно отнести, что было выдающегося в этом сорте, а выдающегося было очень немного. Поэтому большинство охотников отдавало предпочтение свистовому соловью, который к тому же щеголял дробями («резвая»), чего в «графском» не было.
В то же время были соловьи «с двумя ходами», например, «польский с свистовым ходом» или «с свистовыми песнями» и наоборот, «свистовой с «польским ходом», или «с польскими песнями», т.е., когда под ряд ставит; польские песни, дудку, свист, катушку, с польскими приемами и мелочами или во втором случае, когда в своем плане кричит двумя-тремя польскими песнями. Так же «свистовой с графским ходом» или «с графскими песнями», дудками и графский с свистовой дудкой.
Так обстояла охота, как мы заметили, в семидесятых годах, а затем изменилась; птица постепенно хужела, умаляла песни и наполнялась мелочами и наконец, ни «графского», ни «свистового» совсем не стало, охота сломалась. Оставались только польские соловьи, но и те в общем лишь удержались в своем сорте. В восьмидесятых годах лишь изредка можно было слушать у кого, осталось от прежней славной охоты… Да и сами охотники, которыми держалась охота, также один за другим убрались куда-то… И осталось от охоты одно горькое воспоминание…
Так, припоминая охоту издавна, мы добрались до современных соловьев. Но что сказать о них? Они также называются свистовыми и графскими, как бы в честь тех знаменитых певцов, которые так услаждали слух охотников, но сами по себе в отношении песни так слабо пародируют своих предков, что, может быть, из сотни один прокричит двумя-тремя «песнями по охоте». Лет восемь назад нам привелось слушать у одного почтенного охотника привезенный из Киева новый сорт соловьев, которых он и сам не знал, как определить*).
Они кричали юлиными песнями, стукотнями и прямой дробью и, кроме того, польской дудкой, с приема: «фидет!» - «ту-ту!», т.е. не с польского, а с свистового. В общем птица была «густая» и довольно «приемистая», но песнями не отличалась**).
Читатель, может быть, спросит, почему так изменились соловьи повсеместно, у нас, в средней полосе и на юге (Киев. Губ.). Вероятной причиной этому, нам кажется, изменение местности, где держится птица , находя себе подходящие условия жизни, вырубка или расчистка леса, особенно уничтожение кустарников и вообще мелких зарослей вреди ствольного леса, при чем птица или окончательно выпугивается, или население ее уменьшается, а при этом у нее уменьшаются и средства выработки песни, так как полнота песни каждой отдельной птицы (разумеем соловья, дрозда и некоторых других в большой или меньшей степени зависит от общего хора в данной местности. Кроме того, не мало содействовали ухудшению песни сами промышленники. Вместо того, чтобы ловит в данной местности пять, много десять штук, как это было прежде, когда из Москвы, из Охотного, посылались за соловьями люди с понятием в охоте (и с наказом: «привезли
*)Вопрос этот, определение сорта современных привозных соловьев до сих пор остается открытым, и нашим новым охотникам немалая предстоит работа по решению этого немаловажного вопроса.
**) Еще менее приходится сказать о нашем современном соловье (из окрестных лесов и садов), тут просто горе берет: слышишь, соловей поет, а слушать нечего… Себя конфузить... В общем удержаны только две основные песни: раскат и прямая юлиная стукотня, неважного исполнения, и затем «дроздик» и «мелоча». Вот и все.
немного, но чтобы было, что слушать»), многие искатели наживы стали ловить сотнями, испортили места, не давая птице основаться в отношении песни, и испортили охоту… Так случилось с киевскими соловьями.
Однако же этот упадок охоты, отсутствие хорошей птицы, не дают права сказать, чтобы в природе не было птицы: она несомненно есть, но нет охотников, которые бы могли найти ее, и едва ли можно ожидать, чтобы они, те старые охотники, снова возродились на поприще охоты… не те уже стали времена…
Посмотрим, как живет соловей у охотников в клетке, как должно его содержать. Тут мы опять вернемся к прошлому, припоминая старых собратов, правила которых и сообщим. Дикого, только что пойманного, соловья сажают в закрытую кругом (серой бумагой) клетку, дают немного корму: щепотку муравьиных яиц и два червячка*) (умерщвленных с головы) и плошку воды, и оставляют так несколько времени, чтобы он огляделся и успокоился. А затем, когда соловей съест червячков (которых он большой любитель) и яйца, выкупается и пропоет, охотник прибавляет корму и уже не трогает клетку до другого дня, до утра.
Некоторые охотники практикуют исстари установившийся обычай держать дикого соловья со связанными крыльями и без воды, со связанными крыльями и без воды, предусматривая, что несвязанная птица станет биться в клетке, летать и не только не запоет, но может подшибиться. А от воды может посипнуть. Догадки эти едва ли основательны. Нам кажется, что связанная птица, чувствуя неловкость положения, естественно будет беспокойна и, следовательно, скорее не запоет или будет петь робко, а это очень нежелательно для охотника. Еще более вреда может принести лишение воды. Соловей, как мы видели выше, по природе своей очень любит воду, и она ему необходима не для одного питья, - подсиплость же нам приводилось замечать, как следствие сильного пения птицы во время любви, хотя нельзя поручиться и за то, чтобы птица оставалась здоровою, находись в руках ловцов и торговцев при невозможных лишениях**).
На следующий день соловей уже осваивается с клеткой, приноровляется к кормушке, водопойке и к жердочкам и вскоре начинает привыкать к охотнику, главная забота которого соблюсти птицу кормом. Чистка клетки допускается через день; но ежедневно утром (и чем раньше, тем лучше) охотник, поставляя стул или табуретку, аккуратно вынимает кормушку и дает свежих яиц, и если соловей почему-нибудь задерживает пение, то дают два-три червячка. При даче яиц тщательно наблюдается, чтобы они были совершенно свежие, не мятые и не слишком комками. Такие яйца незаметно портятся и вызывают у птицы расстройство кишок (на что указывают нередко замечаемые на поддонке зеленоватые пятна). Дальше уход за соловьем не усложняется. Чистка клетки, как выше замечено, через день, заключается только в «соблюдении поддонка», который должен быть постоянно чистым, во избежание тяжелого запаха в клетке, с этой целью на поддонок кладется пропускная бумага, которая еще посыпается крупным песком без пыли, по той жердочкой, на которой усаживается птица. При перемене воды плошка всякий раз тщательно выполаскивается, и вода дается обдержанная, комнатной температуры. Весьма важное условие для жизни соловья в клетке – высота комнаты и состояние воздуха, где помещается птица. Чем выше комната, тем лучше, хотя при высоте 6 аршин клетка вешается на длинном крючке вершков 5-ти. В маленьких и низких комнатах соловья не держат: уже одна клетка его 12 вершков длины, а бывает 17, не допускает этого, и у охотника, при правильной постановке, соловей помещается в
*) Личинки мучного хруща.
**) В 80 годах, в лавках Охотн. Ряда и на подворьях в Зарядье где птица массами сидела в тесных засиженных клетках и без воды, мы неоднократно встречали подсиплых и также больных воспалением в полости клюва и воспалением глаз.
соразмерно высокой комнате и при соблюдении чистоты воздуха. В летнее время это еще не так нужно. Заботится только, чтобы птицы не касался сквозной ветер при открывании окон, крайне вредный для всякой комнатной птицы; в зимний же период времени забота о воздухе весьма важна. Копоть от ламп, чад из самовара или из печки, а также пахучие химические, благовонные вещества строго не допускаются. Не допускается также сильно нагретого воздуха печами и сильно охлажденного при вентиляции; нормальные градусы тепла 15*).
